Дмитрий Федорович Белоруков (1912—1991) — краевед, талантливый писатель, своеобразный художник — в своей судьбе отразил всю историю нашей страны в XX веке. Он родился 24 октября (по новому стилю — 6 ноября) 1912 года в посаде Парфентьеве, входившем тогда в состав Кологривского уезда. Крещеный в церкви Рождества Христова — преемнице древнего Рождественского монастыря, он — в честь святого великомученика Дмитрия Солунского — был наречен Дмитрием.
Отец Дмитрия Федоровича Федор Яковлевич Белоруков (1861—1932 гг.) был купцом, выбившимся из крестьян, благодаря своей предприимчивости. Мать, Лидия Ивановна, урожденная Пузанова, происходила из известного с XVI века, некогда богатого, но обедневшего купеческого рода. Отец будущего краеведа имел в Парфентьеве винокуренный завод. В 1910 году, купив у князя П.Д.Дологорукова 50 тысяч десятин леса по р. Вохтоме, Ф.Я.Белоруков превратился в одного из крупнейших лесопромышленников Кологривского уезда. Лишившись после 1917 год почти всей своей собственности, он вновь сумел «встать на ноги», создав в годы НЭПа небольшой кожевенный завод, на котором работал вместе с сыновьями.
Время учебы Дмитрия Федоровича — он пошел учиться в 1919 году — пришлось на период ломки старой школы и экспериментов по созданию новой. Школу-семилетку он закончил в 1927 году.
Вскоре в жизни семьи Белоруковых, как и всей страны, произошли большие перемены. Свертывание НЭПа и начало «великого перелома» заставили главу семьи ликвидировать свой завод. В 1929 году Ф.Я.Белоруков пошел работать в госторг агентом по заготовке сушеных грибов (как известно, сбор и сушение грибов — традиционный парфеньевский промысел). Старый купец не мог без презрения воспринимать утверждающуюся социалистическую хозяйственную (точнее — бесхозяйственную) практику. В январе 1930 года «Северная правда» удостоила его заметки «Белорукову не место в госторге», в которой сообщалось, что в нескольких деревнях бывший заводчик «резко выступал против существующих цен на сухие грибы (естественно, что он не считали их завышенными.— Н.З.), сказав: «Цены-то назначены такими людьми, которые ничего не понимают». Заметка в органе Костромского окружкома партии завершалась вопросом: «Зачем, спрашивается, нужен такой агент госторгу?»
Только смерть в апреле 1932 года «спасла» Ф.Я.Белорукова от предстоящей высылки из родных мест, о которой его тайно известил кто-то. Похоронив отца на кладбище своей приходской Рождественской церкви, вся семья Белоруковых, опасаясь преследований, бежала из Парфентьева (их опасения были не напрасны: в конце того же 1932 года был арестован и сослан на север брат Дмитрия Федоровича, Серафим Федорович, старше Дмитрия всего на два года). Какое-то время они все жили врозь. Мать уехала к сестре в Нижний Новгород (только что переименованный в честь великого пролетарского писателя в Горький). Дмитрий Федорович работал помощником машиниста на железнодорожной станции Нея, а затем также перебрался в Горький. Еще в Парфеньеве в 1930-1931 гг. он участвовал в гидрометрической экспедиции на притоках Унжи, возглавляемой известным географом В.Л.Энгельгардтом. В Горьком Дмитрий Федорович устроился техником-гидрологом в НИИ гидрологии, а в 1934 году — как он вспоминал — «всеми правдами и неправдами» поступил на заочное отделение Московского гидромелиоративного института им. В.Р.Вильямса. В 1938 году он переехал в Москву, днем работал чернорабочим, а вечером учился. Еще не завершив учебу, он поступил в институт Гидроэнергопроект, где участвовал в проектировании ряда гидроэлектростанций, в частности — Усть-Каменогороской на Иртыше.
22 июня 1941 года, как и миллионов людей, круто изменило его жизнь. 8 июля он «на отлично» защитил дипломный проект «Водоустройство колхозов Истринского района Московской области», получив диплом инженера-гидротехника, но это было лишь одно из последних проявлений мирной жизни. В сентябре Тимирязевским райвоенкоматом Дмитрий Федорович был призван в армию и как инженер направлен на учебу в Военно-Инженерную академию им. В.В.Куйбышева. В академии — она находилась в Москве, на Покровском бульваре — он пережил самые страшные дни октября, когда казалось, что вот-вот — и немцы овладеют столицей (однажды ночью он вместе с товарищами жег архивы Генштаба на Знаменке, видел массовый исход москвичей из города). Вскоре академию эвакуировали из Москвы во Фрунзе — столицу Киргизии. Пройдя там ускоренный годичный курс обучения, в ноябре 1942 года лейтенант Д.Ф.Белоруков прибыл под Сталинград — в самое пекло грандиозной битвы. В начале февраля 1943 года он был ранен и на мащине, где раненые лежали друг на друге в несколько рядов, отправлен в госпиталь. Осколок от того ранения остался у него в руке на всю жизнь. После госпиталя он попал на Калининский фронт — командиром роты инженерно-саперной бригады. Вместе со своими солдатами участвовал в разминировании, строил мосты и другие сооружения, многократно стоял на краю жизни и смерти. Воевал на Брянском и Первом Украинском фронтах, освобождал Смоленщину, участвовал в Курской битве. В составе 4-й гвардейской танковой армии Д.Д.Лелюшенко освобождал Польшу, форсировал Одер, воевал на подступах к Берлину. Из-под Берлина их армия в начале мая 1945 года была брошена на помощь восставшей Праге. 9 мая 1945 года капитан Д.Ф.Белоруков встретил в ликующей Праге. После войны Дмитрий Федорович еще 13 лет служил в Германии, Австрии и Западной Украине. В 1958 году подполковник Белоруков стал преподавателем военной кафедры Московского инженерно-строительного института. Работая в институте, он начал заниматься научной темой «Русское деревянное зодчество», которая постепенно и привела его к краеведению — к изучению истории родного края. С 1968 года в парфеньевской районной газете «Красное знамя» стали регулярно появляться краеведческие очерки за его подписью. Выйдя в 1972 году на пенсию, он в 1973 году купил дом в небольшой деревне Федюнино вблизи Парфеньева, где жил почти каждое лето. С этого времени Дмитрий Федорович целиком посвятил себя изучению истории своей родной земли.
Своеобразие Д.Ф.Белорукова как краеведа состояло в том, что по преимуществу он работал в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА, ныне — РГАДА). За годы занятий в этом главном хранилище древних актов России он выявил огромное количество документов, которые до него не видел ни один костромской историк. Все это придавало белоруковским публикациям особый вес и сразу выделяло его из традиционного ряда районных краеведов. Начав как историк Парфеньевского района, он вскоре далеко «ушел» за его границы. К концу жизни предметом исторических изысканий Дмитрия практически стала вся территория Костромской области.
В 70-80 годы Д.Ф.Белоруков раскрылся и как очень своеобразный художник. В это время им был создан целый цикл живописных работ по истории Парфеньева. То, что сделано Дмитрием Федоровичем для «бывого города», как обычно называли Парфентьев в XVIII-XIX веках, можно сопоставить с тем, что сделал для старой Москвы художник Аполлинарий Васнецов.
В эти же годы проявился и его талант писателя-мемуариста: Дмитрий Федорович пишет свои замечательные воспоминания о войне, о детских годах в Парфеньеве (к сожалению, эти воспоминания всегда печатались с очень сильными сокращениями). Нельзя не пожалеть, что Дмитрий Федорович не написал полных воспоминаний — о своей семье, о родителях. Как писатель он был очень одарен, и из его воспоминания получилась бы талантливая книга.
Значение краеведческих работ Д.Ф.Белорукова трудно переоценить. В 60-80 годы он являлся подлинным просветителем для жителей целого ряда районов нашей области, в первую очередь, конечно — Парфеньевского. Дмитрий Федорович пользовался и определенным официальным признанием (тем более, что для парфеньевских руководителей, ведающих идеологией, было лестно, что их краевед — не какой-нибудь местный пенсионер-бухгалтер, а москвич, подполковник, доцент МИСИ), и внешне все выглядело вполне прилично — герой-офицер на пенсии пишет статейки для газет.
Но на самом деле все обстояло гораздо сложней. Начав активно печататься, Дмитрий Федорович встал на путь внутреннего раздвоения. Всю свою жизнь Д.Ф.Белоруков не принмал советскую власть, не принимал систему, установившуюся в нашей стране с 1917 года, осуждал коллективизацию, террор, разрушение храмов и монастырей, разорение деревни и другие «наши достижения». Он не мог забыть судьбы отца, брата Серафима, не мог забыть своего постоянного страха в 30-е годы, когда в любой момент его, разоблачив как классово чуждого элемента, могли исключить из института или арестовать. Начав заниматься публичным краеведением — а оно допускалось в то время только как разновидность партийной агитации и пропаганды — Дмитрий Федорович вынужден был играть по установленным правилам. В идейном отношении его очерки зачастую писались даже с излишним запасом «прочности». Убежденный сторонник конституционной монархии, он был вынужден делать вид, что полностью разделяет официальную идеологию. Подобное раздвоение угнетало Дмитрия Федоровича: в одном из писем к А.А.Григорову, с которым его связывала многолетняя переписка, у него однажды вырвалась жалоба о том, как тяжело постоянно «лицемерить и кривить душой».
«Перестройку» Дмитрий Федорович встретил с воодушевлением, хотя многое происходившее тогда его совсем не радовало. Летом 1991 года Дмитрий Федорович с женой, как всегда, провел в Федюнине. В это время в его жизни произошло весьма важное событие: решением Исполкома Парфеньевского сельского Совета от 28 июня 1991 года в связи с празднованием 470-летия Парфеньева и за «внесение личного вклада в дело развития культуры района» Д.Ф.Белорукову было присвоено звание Почетного гражданина Парфеньева. Так человек, чья семья в 1932 году была вынуждена бежать из Парфеньева, окончательно получил официальное признание на родине.
В первой половине августа 1991 года Белоруковы вернулись в Москву. Через несколько дней грянула эпопея ГКЧП, завершившаяся падением советской власти. Символично, что судьба дала ему дожить до краха системы, которую он не принимал всю свою жизнь. Дмитрий Федорович скончался в Москве 21 сентября 1991 года. Согласно воли покойного его похоронили на родине: 24 сентября после отпевания в Воскресенском соборе Парфеньева его тело было погребено на местном кладбище.
Книга, которую держит сейчас в своих руках читатель, представляет собой порайонный свод основных краеведческих очерков Д.Ф.Белорукова. Он завершил ее в 1988 году и надеялся увидеть напечатанной при жизни. Конечно, эта книга неравноценна: о каких-то районах нашей области в ней говорится больше, о каких-то — меньше (больше всего сказано о родном районе автора — Парфеньевском, что хорошо для этого района, но несправедливо по отношению к другим). Наиболее ценное в этом труде — это данные, почерпнутые автором из документов ЦГАДА XVI—XVII веков. Рассыпанные в его статьях, помещенных в малодоступных для читателя районных газетах 60-80 годов, теперь они доступны всем. Но в книге отразились и слабые стороны Дмитрия Федоровича как краеведа. Зная в основном материалы московских архивов, он — в основном, в силу возраста — никогда не работал в костромских архивах, недостаточно знал костромскую краеведческую литературу. В результате, сообщая о каком-нибудь селе уникальные сведения, он зачастую не говорит об элементарных, но необходимых вещах. Все это, конечно, снижает ценность книги Д.Ф.Белорукова, но тем не менее, в костромское краеведение она навсегда войдет как первая попытка дать, по сути дела, энциклопедическое издание о селах и деревнях костромского края.
Статья костромского краеведа Н.А.Зонтикова
