Театр подобен библиотеке. Он предлагает визуализированные книги и так же, как и в обычной библиотеке, здесь есть литература для широкого круга читателей и есть – для специалистов, развлекательные издания и философские произведения.
Именно постановка «не для всех» состоялась при аншлаге 1 и 2 декабря на сцене Камерного драматического театра под руководством Бориса Голодницкого.
Петербургский театр «AUT.DRAMA» предложил костромским театралам спектакль «Братья» по пьесе Михаила Угарова «Голуби».
Основная идея театра «AUT.DRAMA» — изображение подлинной, «аутентичной» драмы. Артисты здесь играют в манере сценических актерских этюдов, что дарит ощущение непредсказуемости логики действий и, соответственно, эволюции персонажей на сцене. Спектакль «Братья» посвящен зарождению русского самозванства. Наука не дает однозначного ответа, кто объявил себя спасшимся царевичем Димитрием в Смутное время. Данная постановка исследует философско-психологическое «вызревание» исполнителя роли самозванца.
Неоднозначное впечатление производят события на сцене. Да их почти и нет. Зритель как бы становится наблюдателем взаимоотношений трех монахов-летописцев в реальном времени. Шокирует предложенный стиль отношений между братьями-монахами, озадачивает отсутствие определенности в диалогах; и даже то, что кажется понятным вначале, в следующем эпизоде приобретает противоположный смысл. Несколько возмущенных неясностью происходящего зрителей покинули зал по ходу первого акта!
Начинается спектакль красиво – с пения a cappella. Православные песнопения, звучащие в полной темноте, начинают нас вводить в атмосферу представляемых времени и места. Но освещается сцена и зритель знакомится с другим лицом эпохи – смеховой народной культурой. Скоморох в «звериной» маске, перемежая рассказ плясками и песнями, повествует о смерти царевича Димитрия… Подобные резкие переходы от молитвы к греху, от песнопений к скоморошеству и юродству, обеспечивают неуравновешенный эмоциональный фон спектакля и, соответственно, самой обыгрываемой эпохи.
Что же это за время и место? Канун Рождества Христова, 1603 год. Монастырская келья с лаконичным убранством – простые стол, кровать, стулья. На кушетке, накрытый овчинным тулупом, вывернутым наружу, спит Федор. Гришка, спящий рядом с ним, просыпается с криком ужаса. Сон опять страшный, наверное, с «черным»… За столом перечитывает исписанные листы Варлаам.
Огорчается Варлаам, что при переписывании страницу испортил, «перо поехало». Как будто потусторонние силы подтолкнули! Жалко лист! А Гришка начинает целовать порченую страницу, приговаривая ласково «голубь, голубь»… Федор же намеренно при переписывании тексты меняет по своему усмотрению – над бумажкой и царь не властен. Как запишет писец, так и будет. А у Федора рука легкая, «царская». И кто же тогда царь, если как будет прошлое записано, так его и запомнят? И становится действительно страшно. Так как нам из века семнадцатого артисты говорят, почти кричат надрывно о нас нынешних. Слόва испорченного жаль, слово запомнится, а вот свои же собственные преступления – убийства младенца и старца, — наши летописцы не помнят, о людях не жалеют. И говорит Варлаам Федору: «Слова то помнишь, а ребеночка забыл»… Тем не менее, Варлаам принимает идею, что он может не только переписывать тексты, но и влиять на судьбы.
«Голубь, голубь»… Это и обращение, и знак, витающий в воздухе. Голубь – символ просветления, божественного вдохновения, надежды; он изображается возле уха святых, прославившихся литературным творчеством. И обсуждение значения литературы становится центровым в преобразовании неровных, конфликтных и одновременно юродствующе-любовных отношений трех монахов в действующую силу истории. Просветление… Простоватому, полу-юродивому Гришке и талантливому Федору, страдающему «падучей» болезнью, Варлаам внушает идею их избранничества, истинного царского происхождения одного из них. Все герои по ходу спектакля эволюционируют, содержательно меняется их поведение. Федор, грубый, конфликтный, неуравновешенный страдает от своей болезни, она мучает его, как сомнение, неуверенность или чувство вины. Изменяясь, его поведение наполняется царским достоинством, формируется внутренний стержень. И в финале он сообщает, что «болезнь отпустила». И уходят из монастыря уверовавшие в свои силы, просветленные Федор и Варлаам, в мир. Уходят, так как Варлаам резюмирует: «Слову миром не править. Делу править».
Все зрители, как один, отмечают высокое мастерство актерского ансамбля, их нервическую искренность, но многие также спрашивают – а дальше что? Куда направились их герои? Что произошло?
А дальше – история Государства Российского, принявшая в себя Самозванца. Но все это остается за рамками постановки. Нам показано лишь зарождение самозванства, без его развития. Именно потому постановщики представляют Рождество, а молитвы перемежаются плясками ряженых. И скоро, совсем скоро, традиционные «Святые вечера» сменятся «Страшными вечерами» с их разгулом нечистой силы…
Автор: Ирина Пекарская
Камерный драматический театр п/р Б.И. Голодницкого
